Взято отсюда
Небо рассекла молния. Запоздалый гром резанул слух так, что мои барабанные перепонки чуть у меня в руках не оказались. Дааа, как же я ненавижу эту погодку. Снова молния – пора закрывать уши. Без толку. Громкий «бабах» вновь разорвал тишину. Моя проблема в том, что я до жути не люблю очень громких звуков. У меня тут же начинается какая-то непонятная паника, я становлюсь рассеянной, да и вообще – мало соображаю. Конечно, такое состояние за мной достаточно давно наблюдается, поэтому… я уже привыкла. Бесполезно идти спать. В такой обстановке я точно не усну. Читать не выйдет – ничего не пойму, ничего не запомню. Остаётся сидеть и смотреть в окно. Вернее, на узоры от дождя, за которыми ни сантиметра пространства не видно. Подумаешь. О, очередная вспышка. Надо что-нибудь пропеть…
- Снова сверкааают на небе звёзды, мы с тобой скроемся, пока не поооздно, за тенью деревьев, в серебряной гуууще, (БАБАХ)…от глаз негоооожих мы спрячемся лууучше…. От глаз негожих (СВЕРК) спрячемся лучше(БАБАХ)… ДОСТАЛО! Сколько можно?! Тупорылый гром!!!
Я от досады и злости ударила кулаком по подоконнику и побежала в кровать. И только ложась, до меня дошло, что я спела ту песенку, которую… слышала от мамы. Очень давно. Интересно, почему я её так резко вспомнила? Хммм… Я помню, как мама мне её на ночь пела. Именно только эти строчки. Больше ничего. Ладно. Пора спать. Накрывшись своим любимым белоснежным одеялом, я потянулась к прикроватной тумбочке, выключить ночник. Комнату окутал мрак. Ещё с полчаса шумела гроза, изредка освещалась белым светом комната, а потом как-то резко всё прекратилось, и я, наконец-таки, уснула. И то ли долгожданная тишина показалась непривычной моему слуху, то ли, наоборот, что-то её нарушило, но я очень скоро проснулась. Проснулась и широко распахнула глаза, как человек выспавшийся и бодрый. И чувство меня стало одолевать такое, знаете, словно смотрят на тебя… долго и нудно. Прямо чувствую взгляд. Очень неприятное чувство. Я-то не трусиха, скажу тебе, но меня слегка передёрнуло. Я постаралась отвлечься другими мыслями и поймать волну сна, и мне это почти удалось, но в последний миг я снова вынырнула из пелены забытья, с тем же тревожным чувством. И снова открыла глаза. И… они у меня чуть не выпали просто. Наверняка, друг, у тебя тоже бывает такое… Будто ты, лёжа на боку, периферическим зрением видишь, как что-то, или кто-то, нависает над тобой. При этом до того страшно становится, что ты опять закрываешь глаза, и думаешь – ну его всё к чёрту, надо уснуть скорее. И уснуть ну вообще не получается! И лежишь, как дурак, не двигаясь. От напряжения жарко уже, а руку или ногу высунуть - ни за какие коврижки с орешками. Короче, я так с час ещё лежала. Тишина, скажу тебе, прямо подозрительная была. Хотя, чего грешить, воображение у меня больное. Утром проснулась, что интересно, с лёгким головокружением. Очень странно, потому что раньше такого не было. Потягиваясь, стала подыматься, с трудом разлепляя глаза, и БОЖЕ ВСЕМОГУЩИЙ!!! Какого хрена всё одеяло в грязных болотно-серых пятнах?!?! Из кровати, скажу тебе, я вылетала со скоростью пули, но это ещё цветочки. Скорость стала поистине световой, когда я носом проехалась к дверям комнаты. Чтобы ты знал, комната у меня не маленькая, расстояние от кровати до дверей – без малого метра три. Не хочешь узнать, почему человек с нормальной координацией плавно очутился у входа в комнату? Потому что весь пол в воде. Охренеть просто. Я так рада, скажу тебе. Утренняя ванна. Что может быть лучше? Как? Откуда тут вода, чёрт возьми?! Я, подымаясь и отряхиваясь, посмотрела на потолок, в надежде получить ответ на свой немой вопрос, и… похоже, что вопрос начал приобретать риторический характер. Вопреки моей надежде на протекающую крышу, потолок был сух, как песок в пустыне.
И вот тут, когда я, проснувшись полностью, наконец, поняла всю необычность двух сегодняшних странностей, мне стало по-настоящему стрёмно. Сердце глухо застучало, отдавая ритм в ушах, молчу уже о дрожи по телу. Я побежала разбудить отца. На полпути в его комнату, я вспомнила, что он ещё вчера утром уехал к сестре. Кажется, что-то ремонтировать. Одновременно с этим пришло осознание того, что ночевала я сегодня одна, и сейчас я тоже одна. В доме. В большом доме. По телу пробежал противный холодок. Очень не смешно.
Я постаралась взять себя в руки. Главное – здравость рассуждения. Так я посчитала.
Первым делом, конечно же, надо было бы убраться в комнате, и позвонить предупредить отца. Я пошла обратно в комнату. Проходя по дому, я заметила, что… нигде больше воды не натекло. Ух и странно же… Аккуратно открыв дверь в свою спальню, я так и ахнула. Ничего. Пол сухой. Ни намёка на воду. Да что ж это такое? Что было вчера? Гроза? У меня были гости? Мы выпили, покурили травы и меня всё ещё не отпустило? Да я же в полном здравии, какого хрена тут творится? Я прошлась по всему периметру своей комнаты, и ничего. Похоже действительно глюки. Глюки? А пижама то… мокрая. Осознав это, я чуть не грохнулась – так от страха у меня ноги подкосились. Если сначала всё и казалось мне каким-то забавным происшествием, то сейчас я чувствовала себя отнюдь не так жизнерадостно. Я сидела на полу, вцепившись руками в пижаму, и тяжело дышала. Я таращилась на пол, на сухой пол, потом переводила взгляд на свою пижаму, мокрую, прилипшую к телу, и с каждой секундой я чувствовала себя всё хуже и хуже. Возникло такое непередаваемое ощущение страха и преследования.
Я медленно встала и побрела к выходу, при этом напрягая все свои рецепторы, насколько это было возможно. На предмет аномалий. Нет, серьёзно. Я ожидала, что сейчас что-то вылезет и полетит на меня, я ожидала, что сверху на меня хлынет тонна воды, я вспомнила все фильмы ужасов, которые смотрела. Но, вопреки моим худшим опасениям, ничего не произошло. Я решила, что хватит с меня приключений, собралась на скорую руку и пошла к подруге. Да, мне очень надо было развеяться. Но дома её не оказалось. Как позже выяснилось, все мои знакомые поблизости куда-то уехали. Про меня все забыли. Я шла по улице, удивляясь своему невезению. Брела обратно домой, чувствуя, что с каждым шагом мне становится всё тяжелее идти. Каждую секунду меня отравляло желание развернуться и пойти куда-нибудь, где я смогу убить время. Но домой идти… ни за что. Но, видимо, подсознательно всё же я вернулась в родную обитель. Как жутко сейчас выглядит мой дом… На фоне пасмурного неба небольшое одноэтажное здание с серой, местами осыпавшейся, черепицей, с такими же серыми стенами. Вообще-то стены у нас нежно-кремового оттенка, но из-за непогоды цвет меняется вот в эту унылую пепельную окраску. Цветы на газоне побило сильным ливнем, и они теперь скупо рябили в глазах грязным бордовым и рыжим цветами. Я хмыкнула. Мдааа, не очень презентабельно. Особенно если учесть, что мне тут ещё ночевать. Первый раз я совсем не хотела этого. К сожалению, других вариантов не предполагалось. Весь день и вечер я промаялась, то читая папиного любимого Чейза, то играя на пианино, то смотря абсолютно неинтересные малобюджетные фильмы по ящику. Но, честно, друг, это безумно скучно. Однако через полчаса я вынуждена была считать иначе, так как в доме не стало света. Подойдя к окну я убедилась, что света нет ни у кого в районе. Пришлось зажечь свечи. Хммм, воспоминания о великолепно проведённом утре были ещё слишком свежими, чтобы я ничего не начала подозревать. И стало по-настоящему жутко. Я не просто зажгла свечи. Я зажгла все имеющиеся в доме предметы, которые в состоянии были давать свет. Я пришла в комнату, я заперлась на ключ, я обставила все поверхности в спальне «восковым спасением». Я легла в кровать и, признаюсь, меня нешуточно потряхивало.
Я бегло осмотрела одеяло, которое с утра было в грязных пятнах, словно им возили по нашему газону, и, убедившись, что оно всё так же чисто, как и вчера вечером, накрылась им. Под подушку полетели два фонарика, ещё один остался в руке. Спокойной ночи мне. Проснулась среди ночи. Открыла глаза, и тут же пришлось снова зажмуриться. Чёрт. В комнате темно. Наверное, все свечки догорели… А это что? Поток свежего воздуха в лицо. Я не помню, чтобы окно было открыто. Ясно. Вот почему все свечи погасли. Вставать совсем не хотелось. Темно и страшно. Я поняла, что действительно боюсь. Ах чёрт, у меня же есть фонарь! Но во сне я его конечно же выпустила из рук. Я судорожно начала нащупывать под одеялом холодный металлический цилиндр.
- Есть! – шепнула я, доставая фонарик. Я вылезла из-под одеяла и включила его. И...
- Какого…- у меня от ужаса голос пропал. Я еле-еле смогла просипеть начало фразы. Мне так… кошмарно ни разу в жизни ещё не было. Меня тихо обволакивала плотная завеса первобытного страха. Дикого, неконтролируемого страха. По моей кровати, по стенам, по шкафу, на потолке: везде ползали огромные, мохнатые, чёрные пауки. С длинными лапками и чёрными, заметно поблескивающими в полумраке, глазками. Я инстинктивно съёжилась и завизжала. Они везде, боже, везде! Я почувствовала, как что-то щекочет мне лодыжки.
- Нет, нет, нееееет!!! Господи!!! – я брыкалась и визжала, а они начали облеплять меня со всех сторон, прощупывая бархатными, чуть колючими цепкими лапками каждый сантиметр моего тела. Кажется, я раздавила нескольких, но, поверь, мне от этого легче не стало, а, кажется, наоборот, только хуже, потому что пауков становилось всё больше и больше. Те, что поменьше, размером с грецкий орех, заползали за шиворот, копошась под пижамой. Мне казалось, что я схожу с ума, что я умираю. Это паучья пытка. Они не кусали, они предпочитали более тонкий способ уничтожения. Причём эти восьмилапые твари понятия не имеют, насколько будоражат они своим видом и тело, и психику. Я брыкалась, не переставая, я решила бороться до последнего. Но, мне, кажется, не оставили выбора. И я поняла это тогда, когда стала ощущать чуть прохладные мохнатые лапки в ушах, носу и рту. Уже не было сил орать, я просто конвульсивно дёргалась, испытывая самую крайнюю степень отвращения в смеси с ужасом. В этот момент дверь моей комнаты широко распахнулась (как, я же запиралась!) и в глаза ударил яркий свет, вырисовывая чей-то силуэт.
- Папочка! Папочка я тут, помоги мне! – кричала я, выплёвывая пауков.
- Сейчас, милая! – он забежал в комнату, растаптывая тех, что ползали на полу. Свет отпугивал их. Тех немногих, что не успели уползти, ожидала кара через раздавливание.
Шок был настолько сильным, что я не сразу поняла, что уже не чувствую телом противных паучьих прикосновений. Я тяжело дышала. Как потом оказалось, голос у меня пропал. Я только и могла что хрипеть. Полагаю, папа так до конца и не понял в чём дело, сколько я ни пыталась объяснить ему это. С кровати было трудно встать. Однако всё-таки пришлось, потому что я чувствовала, как раздавленные мною пауки прилипли к моему телу, издавая запах, от которого хотелось вывернуться наизнанку. Неимоверными усилиями поднялась с кровати. Ноги меня совсем не слушались. Папа меня поддерживал за руку… Но эта поддержка была для меня практически неощутимой. Тело била сильная дрожь. Я разрывалась между желанием разрыдаться и истерически захохотать, радуясь, что всё закончилось. Я на ватных ногах дошла до окна и плотно захлопнула его. Папа стоял у кровати, глядя на неё невидящим взором.
- Пап…всё хорошо? – произнесение этих слов далось мне с трудом, надо отметить.
Тут он слегка дёрнул головой, словно выход из оцепенения, улыбнулся и сказал:
- Кто у кого ещё спрашивать должен! Ты в порядке?
- Да. В душ хочу.
- Помочь дойти?
- Нет, я справлюсь.
И тут, проходя мимо папы, я кое-что заметила. У него мокрые джинсы. От ступней до колен, мокрые.
И вода с них капает на пол. После всего, что только что мне пришлось пережить, я уже не придала этому значения. Мне хотелось поскорее смыть с себя прилепившиеся трупики и убрать это зловоние. Кажется, что придётся помучаться с волосами. Там тоже немало погибших представителей членистоногих. Я зашла в ванную комнату и… Мне очень срочно нужно успокоительное. Чем больше, тем лучше. Я смотрела на себя в зеркало с открытым ртом. Волосы непонятным гнездом… Рубашка мокрая, кое-где порванная, но… ни одного паука. Никаких следов их присутствия. Я просто словно в воде искупалась, представив, что это вода из пауков. Так, что-ли?! Я окончательно съехала с катушек? А папа, а как же папа… Уже стоя под струёй горячей воды, смывая с себя кошмар происходящего и усталость, я начала рассуждать. Папа ведь у сестры. Я не слышала, как он вернулся. Господи, а ведь свет включили. Я даже и не сообразила сразу. Интересно, почему у него ноги мокрые? Всё так странно… И мне… страшно. Чувство страха было подобно очень сильному яду. Страх распространяется по телу мгновенно, не оставляя ни единой светлой мысли. Никакой надежды на спасение. И дрожь по телу – это ещё не самое ужасное. Кошмарнее всего, когда ты понимаешь, что тело тебя вообще не слушается, мозг отказывается функционировать, и тогда Страх, как абсолютно неизлечимая болезнь, поражает все очаги твоей жизнедеятельности. Это страх играет какофонию на струнах твоей души, давит на твои больные места, высасывает из тебя силы и здравость, неистово рвёт твои нервы и никакое чудо не в состоянии спасти тебя. Именно такой страх начал медленно захватывать меня. Очень неспешно, но вместе с тем, кажется, окончательно, не давая мне ни малейшего пути к отступлению.
Выйдя из ванной, я просто автоматически пошла обратно в комнату, и только перед дверью я поняла, что совсем не хочу туда заходить. Послышался тихий стук. Я прямо опешила. Затаив дыхание, я прислушалась. Стук повторился снова. Наверное, папа переставляет статуэтки на полке. И я уже потянулась рукой к дверной ручке, как снова услышала стук. Не тот, что слышала до этого. Чёрт возьми, постучались в дверь… В дверь, перед которой я стою! Рука замерла в миллиметре от металлической ручки. Поворачивать её уже совсем не хотелось. Я стояла, хрипло вдыхая и выдыхая потяжелевший воздух. Ооо, атмосфера накаляется. В голове не стало мыслей. Абсолютно. Я забыла, что там папа. Первый раз я потеряла контроль над своим сознанием. Хотелось расплакаться, убежать, куда подальше от этих странных событий. Однако, ноги так и приросли к полу. Я замерла, словно каменная статуя. За дверью тишина. Так прошла минута. А может быть вечность…
Когда в коридоре, в котором я стояла, вырубился свет, плакать мне уже не хотелось. Хотелось сдохнуть, лишь бы только меня не мучил этот идиотский спектакль! Чувство страха сделало своё дело. Из всех действий, которые может сделать человек, я помнила только, как произносить нецензурную лексику. Кажется, я ещё чувствовала ноги. Надо бежать. Я сделала неуверенный шаг назад, и, клянусь, я услышала, как за дверью раздалось шипение. Тихое такое, похожее на то, когда слишком шумно вдыхают воздух. Боже, а я ведь уже и забыла, как дышать!
И, если можно, я скажу, что с этого момента началось всё самое интересное. То, что я уже успела испытать, было всего лишь только цветочками…
Сначала я услышала тихий гул. Это… больше всего похоже на слабое землетрясение. Такая лёгкая вибрация всего дома. Но только мгновение. Снова воцарилась тишина. При всей моей ненависти к громким звукам, как бы я сейчас хотела услышать хоть один. Хоть какой-нибудь шум. Нормальный, естественный. Который вытянет меня из этого водоворота страха. Я сжала пальцы так, что побелели костяшки пальцев. Телом я почувствовала едва ощутимый ветерок. И у меня чуть не случилась истерика! Ты можешь понять, что такой ветер никоим образом не похож на сквозняк, или лёгкий бриз! Он неестественный! Словно возник из ниоткуда, и ушёл в никуда. В замкнутом пространстве.
Отвратительно холодный, невыносимо пугающий, он вызывает чувство такого страха, что ты в истерике опускаешься на колени, хватаясь руками за волосы, яростно их выдираешь, орёшь, хрипишь, сипишь, пока изо рта не захлещет кровь, и тебе не сдавит горло от болевого спазма. Именно так и получилось со мной. Я задыхалась. Капли крови на паркете вырвали меня из оцепенения. Я с неимоверными усилиями отползла к стене, вытирая рукавом кровь с губ. Было так темно, что я не видела даже очертаний своих рук. Я уставилась диким взором перед собой, туда, где должна была увидеть дверь. Открыто там или нет?! И где папа? Я попыталась позвать его, но даже рот открыть было невероятно больно. И я продолжала сидеть, дрожа от страха. Не в силах ни закричать, ни убежать, ни пошевельнуться. Тишина стала такой невыносимой, что голова готова была взорваться от напряжения. И тут я услышала… наконец-то, звук…открывающихся дверей. Очень медленно. Я ошалевшим взглядом глядела в сторону источника звука. Ничего не видно. Стоп, что-то шевельнулось! В темноте… ещё куда более тёмное «нечто» пошевельнулось, и, кажется, начало надвигаться на меня. Я была беспомощна. Мои руки и ноги не слушались меня. Всё тело затекло. И единственное, что я ещё могла улавливать, это бешеный стук сердца, безжалостно терроризирующий мои барабанные перепонки.
И отовсюду стали издаваться звуки. То был шелест, кажется, или такое мерзкое тихое хихиканье, как нельзя лучше будоражащее воображение. Мне даже плакать было нечем. Я просто съёжилась, зажмурившись, мечтая о свете и о смерти. Кап, кап… Я чувствовала, как капли безболезненно глухо начали бить меня по макушке, одна капля пробралась за шиворот, вызвав у меня ещё один заход конвульсивный содроганий. О, боже, в голове наконец-то мелькнула мысль – почему опять вода? Почему всё время, так или иначе, вода?
И наконец, первый раз за всё это время у меня, наконец, родилось чувство… смелости, что-ли… Нет, это было чувство, совсем отдалённо напоминающее смелость. Это уже скорее вынужденные действия, от безысходности, когда понимаешь, что нечего терять. Я стала мучительно медленно подымать голову. Не знаю, есть ли какая-то степень страха, ещё большая, чем та, что захлестнула меня теперь. Я, кажется, просто потеряла сознание. Последнее, что я успела запомнить, это тень, нависшая надо мной, и протянув руки, с которых капала вода. Дальше тьма. Я ничего не помню.
Очнулась я, скорее всего, не сразу. Видимо провалялась часов 12. Был уже день, и, хоть и погода не радовала своей пасмурностью, всё же было достаточно светло. Когда я открыла глаза, первое что я увидела – настежь открытую дверь, открывающую незабываемый вид в мою комнату. Всё в воде. Вода только в спальне – огромная лужа, и ни капельки за порогом комнаты, там где я валялась, очнувшаяся от беспамятства. Не спрашивай меня, как я поднялась, как вышла из дому и пошла к соседям. Говорить я не могла, поэтому пришлось на пальцах объяснять, что мне нужна бумажка и ручка. Я так хотела помощи. Разве они не видят, в каком я состоянии? Я дрожащей рукой передала лист бумаги, на котором написала, что на меня напали пауки, а ещё везде вода, и у меня дома хаос, и кажется, кто-то хочет свести меня с ума и намеренно запугивает. И знаете, что я получила? Недоумённый взгляд в ответ, и даже, кажется, слегка напуганный. Вы представляете, меня обратно домой повели! Молча, просто взяли за руку, и повели обратно в эпицентр моих бед. Думаю, любой бы поступил так, как я. Вырвалась и побежала куда глаза глядят. Было больно. Больно бежать, больно дышать, а останавливаться не хотелось. Всё же, я убегала напрасно. Потому что меня догнали. И отвезли, угадай куда? Правильно, к психиатру. О, вот так к людям и обращайся за помощью - высмеют, ещё и к специалисту по психам отвезут. Я же не сошла с ума. Почему мне не верят?.. - Что вас беспокоит?
- Ммм… - показала на ручку и бумагу.
Добрый дядя психиатр удивлённо посмотрел на меня.
Видимо, человек, просящий ручку и листок, является для него не кем иным, как очередным приматом. Тем не менее, желаемое я получила.
Ровно 7 секунд мне понадобилось, чтобы накалякать большими буквами слово «ничего» ответом на его вопрос. И тогда меня одарили ещё более удивлённым взглядом.
- Не напишете ли, милая, почему вы в пижаме, и почему не хотите разговаривать? Может, у вас правда проблемы? Так поделитесь ими, здесь все свои…
И тут то я увидела торчащую бумажку у него в кармане. Ту самую бумажку, в которой мои соседи прочли подробное описание того, что мне довелось пережить. Так, значит, он знает. Я зло сверкнула глазами. Надо мной просто издеваются.
Я поставила жирную запятую на данном мне листке, и аккуратно вывела ещё одно слово. Потом повернула листочек так, чтобы этому клоуну было видно.
«Ничего, ублюдок»… Ох, я надеюсь, он умеет читать. Я встала и пошла к выходу. Но неожиданно меня окликнули.
Папа? Папочка! Что ты здесь делаешь? Я, смахнув нахлынувшие слёзы, в беззвучной мольбе обратилась к нему за помощью, побежала к креслу психиатра, рядом с которым папа стоял, обогнула стол, краем глаза увидела ,что опять у него низ джинсов мокрый, и протянула руки, чтобы обнять. Как вдруг он исчез. То есть… как исчез?! Весьма отрезвляюще подействовало на меня осознание того, как всё видит сейчас этот горе-врач. Я уже догадалась, что папа – просто иллюзия. Папа не приезжал. Тогда где он? Но даже это вопрос второстепенный. Главная моя забота сейчас – выбраться отсюда. Только одна беда… Меня вырубили.
Ты спросишь, где справедливость? Почему мне не дали времени объясниться? Ооо, мне дали время, просто предостаточно времени. Когда я оказалась с какими то двумя придурками в палате, у меня стало очень много свободного времени. Папа приходил навещать меня, но он предпочитал стоять в углу комнаты. Когда я к нему пыталась подойти, он исчезал, неизменно оставляя после себя воду. Странно, что мои соседи папу не видели. И воду тоже. Неделю спустя после моего «новоселья», пришли пауки. Армией. И началось всё сначала. И вырубило свет, и забежал папа, и он спас меня. Господи, такие сцены повторились ещё четырежды. Я орала и билась в агонии, и тогда меня вызвали на допрос. Это было катастрофой. Папа стоял позади них, сокрушительно качая головой. А потом он ушёл, оставив меня со стервятниками-санитарами и их предводителем. Это был настоящий Повелитель тьмы.
- Аманда Маер.
- Да, - шепнула я в ответ, голос частично восстановился, - да, меня так зовут.
- Расскажите мне, что вас тревожит чаще всего, - сказал врач, доставая из кармана банку с… паучком.
-… Уберите его к чёртовой матери, - зло рявкнула я
- Значит, пауков не любите?
- А чего их любить…
- Вы не любите их так же, как и своего отца?
Моим ответом было немое недоумение.
- Что же вы молчите, Аманда?
- Я люблю папу…
- Да? Зачем же вы его утопили?
- Я… о чём вы говорите?! Я не понимаю вас.
- Я говорю о том, что вы жестоко и цинично в возрасте 14 лет утопили своего отца в ванной, а труп его собственноручно закопали на заднем дворе дома. Пока вы тут находились, нам всё стало известно. Так вы признаетесь, Аманда?
- Вы – звери. Вам никогда не понять, - я еле сдерживала слёзы… Я не убивала папу… - Папа у сестры, он уехал туда, чтобы отремонтировать… что-то.
Врач отвернулся от меня, кому то кивнул, меня увели. Меня стали лечить.
Папа не появлялся.
Я лежала по ночам, а тётя санитарка пела: «Снова сверкают на небе звёзды, мы с тобой скроемся, пока не поздно, за тенью деревьев, в серебряной гуще, от глаз негожих мы спрячемся лучше…. От глаз негожих спрячемся лучше».
И я засыпала.

Как заключил главврач: Пауки – всего лишь выдуманная девчонкой фобия. После того, как она убила отца, она желала его возвращения. Чтобы он спасал её от детских страхов, как и прежде. Однако… ребёнком ей хватило мозгов утопить его, скрыть тело… Она действовала вполне осознанно, но потом пожелала забыть, что натворила. И частично ей это удалось. Теперь она не понимает, откуда эти странные галлюцинации. Она ни разу не говорила о них, однако, у меня на руках её записка, где она описала и воду, и пауков, и приходы папы. Так, девочка сошла с ума.