В нашем нью-йоркском квартале живет бомж-негр. Раньше он клянчил мелочь, а теперь принялся рисовать. Пошел в пункт металлолома, взял старые банки из-под краски, где еще кое-что оставалось. Бог его знает, откуда он достал кисточку, но он начал рисовать на всяком попавшемся под руку хламе — картонках, бумаге, любой плоской поверхности. И у него при этом на удивление здорово получалось. Он рисовал пейзажи, разные места нашего района, собак, всякую интересную фантастику… Среди бомжей этот парень был настоящим Микеланджело. Продавал он свои творения за 50 центов или за доллар. На эти деньги покупал алкоголь и напивался до потери пульса. Ничего не скажешь — настоящий художник.

Затем он стал писать портреты. Почему-то они никому не нравились. Я как-то раз говорил об этом с соседкой — она заказала у него портрет и, как она утверждала, он совсем не был на нее похож и вызывал у нее омерзение. Я попросил её показать мне портрет. На мой взгляд, он был изумителен и невероятно правдоподобен. Когда я сказал это вслух, соседка велела мне проваливать из ее дома. Больше она со мной не разговаривала.

Но я был так поражен портретом, что попросил бомжа написать мой портрет. Он сказал, что это обойдется в два доллара. Я заплатил авансом, и он велел прийти за готовым портретом на следующий день. И вот я пришел в то место, где он обычно ошивался, дрожа от нетерпения, но бомжа там не было. Я здорово разозлился и подумал, что он надул меня. Но потом я увидел, что к стене здания прислонена завернутая картина, а на обертке написано мое имя и прикреплена записка с одним-единственным словом: «Удачи».

Я сорвал обертку и ужаснулся. Мое лицо на портрете было изуродовано, исковеркано, болезненно искажено так, что сразу заболели глаза. Я был совершенно точно изображен при смерти, если не вообще мертвым. Мое тело уже пожирали вороны и черви.

Я не услышал, как сзади подошел один из соседей и сказал: «О, отличный портрет. Надо будет и себе такой заказать».

Он произнес это как будто мимоходом и пошел своей дорогой, но я успел на него взглянуть. Его тело было деформированным и уродливым. Он шел какой-то искривленной походкой, а за ним шлейфом тянулись черви и вороны, пожиравшие его тело. Я огляделся — все, что меня окружало: и люди, и дома, и предметы — все выглядело так, как на картине.

От того, что я вижу, у меня постоянно болят и слезятся глаза. Все безобразно и омерзительно.

А все говорят, какой у меня прекрасный портрет. Как я ни пытаюсь, никак не могу отговорить их заказать такой же.